Безумная мудрость[Перевел с англ. С.Рысев] - Вэс Нискер

Тем не менее всегда находились люди, которые полагали, что мы не являемся какими–то выдающимися созданиями и, уж конечно, не блистаем особым умом. Некоторым скептически настроенным шутникам хватило одновременно и дерзости и скромности, чтобы выдвинуть против собственного рода серьезное обвинение. Они заявили, что мы не являемся какой–то совершенной комбинацией молекул, венцом клеточных структур. Они не желали придерживаться столь низкого мнения о природе и верить, что все, на что она способна, — это создать человека. В своей «Хрестоматии Менкена» шутник Г. Л. Менкен критически оценивает физические качества нашего рода.

Все несовершенство и вся некомпетентность Творца проявились при создании человека. Как механическое устройство он — худший из всех живых тварей; по сравнению с ним даже лосось или стафилококк имеют более надежную и эффективную конструкцию. У него наиболее «неправильно» устроены почки, легкие и сердце. Его [166] глаз, учитывая ту работу, которую он призван выполнять, менее эффективен, чем глаз дождевого червя; изготовитель оптических инструментов, сделавший столь плохой прибор, получил бы хорошую взбучку от своих клиентов. Единственный из всех животных, обитающих на земле, в небе или в воде, человек не подготовлен природой к тому, чтобы чувствовать себя как дома в мире, в котором он обитает. Он должен себя одевать, защищать, пеленать, вооружаться. Он постоянно пребывает в положении черепахи, родившейся без панциря, собаки без шерсти, рыбы без плавников. В отсутствие своей тяжелой и обременительной амуниции человек беззащитен даже против мух.

В том виде, каком его создал бог, он лишен даже хвоста, которым можно было бы их отмахнуть.

Марк Твен придерживался того же мнения: люди — неудачно созданный вид. В «Письмах Сатаны с Земли» он говорит, что у человека много не только физических дефектов:

(Человеку) <…> на протяжении всей его жизни сопутствует один недостаток… Чувство Морали. Именно в нем разгадка его деградации. Этот «недостаток» позволяет ему поступать неправильно. Без него человек не мог бы поступать неправильно и сразу бы поднялся на уровень Высшего Животного.

Твен смотрел на человека как на несовершенное существо, пребывающее в разладе с собой и с окружающим миром. Его оценка «проклятой человеческой расы» сводилась к тому, что мы находимся на нижней ступеньке эволюционной лестницы.

…мы опускались вниз и дегенерировали, от нашего отдаленного предка — микроскопического атома, блуждающего внутри необъятных просторов какой–нибудь капли воды, — к насекомому, от насекомого — к рептилии, от рептилии — к млекопитающему, и так все вниз и вниз, пока мы не достигли нижней ступени развития, став Человеческим Существом. Ниже нас нет ничего. Ничего, кроме Француза. [167]

Многие психологи (а также и многие святые дураки) разделяли мнение Менкена и Твена и напоминали людям, что большую часть времени они пребывают в «бессознательном» состоянии и плохо контролируют свои действия; что часто ими руководят те же силы, которые управляют теми, кого принято называть «низшими животными». (Койот отрывается от своих делишек и подмигивает.) И еще одно обстоятельство. Даже если люди и забрались на вершину эволюционной лестницы, они, без сомнения, отдавили немало ног, залезая туда, — лапки голубя и три пальца трехпалого ленивца, если ограничиться упоминанием лишь нескольких пострадавших. Поскольку история еще не закончена, напрашивается вопрос, кто или что наступит на ноги людям во время их дальнейшего восхождения.

Биолог–эволюционист мог бы начать нам доказывать, что наши специфические человеческие способности, которые мы долгое время считали драгоценным даром богов, — всего лишь результат эволюционной «игры в кости», не более чем временные и, возможно, не слишком удачные механизмы выживания.

Если бы какое–то из миллиона внешних условий было хоть чуточку иным, мы бы не были здесь, а если бы и были, то представляли бы собой нечто, что никто бы не признал за «человека».

В течение последних двух веков люди, исследуя свою природу, перенесли акцент с теории сотворения человека на эволюционную теорию. Мы больше не спрашиваем, что есть Бог или почему он сотворил нас именно такими. Вместо этого мы пытаемся понять, каким образом молекулы и клетки трансформировались в сознание и «отставленный в сторону большой палец». Гипотетические выводы, к которым мы пришли, оказались довольно неожиданными.

Вот одна из гипотез, которая, анализируя последние несколько сот тысяч лет человеческой эволюции, пытается объяснить, как мы умудрились дойти до нашего нынешнего состояния.

Ископаемые находки показывают, что примерно миллион лет назад человеческий мозг внезапно начал расти с невиданной ранее скоростью, увеличиваясь приблизительно на один кубический дюйм каждые сто тысяч лет. Затем темп роста удвоился, и еще раз удвоился, и мозг стал увели — [168] чиваться на десять кубических дюймов каждые сто тысяч лет.

У природы нет для человечества никаких наставлений. Наш гуманистически–демократический образ жизни жалок и ограничен; наши фантазии о высокой цене каждой личности, наше убеждение, что слабый так же, как и сильный, имеет право на достойную жизнь, — абсурдны. Джойс Кэрол Оутс

Эволюция, подобно истории, скорее дело случая, чем логики. Стивен Джей Гоулд

Отдельные ученые предполагают, что этот феноменальный рост был спровоцирован большим ледниковым периодом. К тому времени, когда ледники стали наступать (а это произошло около восьмисот тысяч лет назад), люди уже успели переселиться в северные районы земли из мест своего первоначального обитания в районе экватора. Внезапное изменение климата вынудило человека создать много новых средств выживания, и некоторые ученые допускают мысль, что бурный рост мозга был вызван именно этой ситуацией. Примерно сто тысяч лет назад рост мозга прекратился, и с тех пор серого вещества в нем не прибавилось.

Другими словами, быть может, именно лед вызвал пламя внутри нашей черепной коробки. Наши великие способности и изобретательность могут быть просто результатом озноба; возможно, с помощью нашего сознания природа всего лишь разгребает кучи снега! Что же тогда можно сказать о тех цивилизациях и обществах, которые возникли за последние несколько сот тысяч лет? Может быть, они — побочные действия той нервной энергии, что осталась неиспользованной после нашей победы над стихией, — энергии, которая продолжает находить выход в создании ядерных бомб, симфоний и небоскребов, заполненных людьми, посылающими друг другу закодированные послания. Возможно, сама война — [169] это рефлекс, оставшийся у нас с тех времен, когда мы боролись за обладание скудными ресурсами, времен, когда нами руководил страх перед лицом холода. Может быть, тот же страх породил и холодную войну. Все, что мы делаем сегодня, возможно, является этакой последней судорогой эпохи, не столь уж и давней, когда у нас не было центрального отопления.

В своей книге «Шкала времени» писатель и ученый Найджел Колдер предлагает свой оригинальный поэтический взгляд на то, каким образом люди вписываются в схему эволюции:

На карикатурных изображениях Матери Земли, где геологические пласты приходят в столкновение друг с другом, первые боги были показаны в виде ила и грязи, затем в виде самонадеянных червей, потом в виде вальяжных, напоминающих млекопитающих, рептилий, существовавших в течение периодов, гораздо более длительных, чем эпоха человека. Наша эра — это не столько Эра Прямоходящей Обезьяны, сколько Век Арктических Гусей или Теплолюбивых Раков. Священные горы, оказывается, — не что иное, как обломки столкнувшихся континентов, а Чикаго или Ленинград пристроились на месте ледников, ушедших позавтракать. В общем, обновленный миф сотворения ближе идеям Гроучо, чем Карла Маркса. Это рассказ о прожорливых молекулах, создающих динозавров и превращающих их в уток; а также о ковбоях, которые вышли в море, пронзили мир намагниченной иглой, а затем держали пари, поставив свои гены против грибовидного облака, что знание — это хорошая штука.

Недавние научные открытия ставят под сомнение наше особое значение в космической схеме. Усиливают эти сомнения кризисы, которые в последнее время то и дело случаются на нашей планете. Эти кризисы связаны с экологическими бедствиями, перенаселением, появлением ядерного оружия и ставят под вопрос способность человеческого рода выжить, а посему и наше притязание на особую роль во Вселенной. Эти сомнения и вопросы остро волнуют наше индивидуальное и коллективное эго. Являемся ли мы любимцами Творца или же просто еще одним сложным химическим соединением? Присуще ли сознание только людям [170] или же оно есть повсюду (и если это так, не отмеряно ли оно нам в «неправильной» дозе)?